№3, 2007 г.
© И.В. Головачева
ЕВРОПЕЙСКАЯ УТОПИЯ XX ВЕКА И КАПРИЗЫ ЕВГЕНИКИ
И.В. Головачева
Головачева Ирина Владимировна - доцент филфака СПбГУ.Евгеника в общественной мысли начала века
Темы евгеники и демографии в той или иной мере присутствуют в большинстве утопий. Уже в платоновской "Республике" проблема семьи и детей - одна из центральных. Планирование семьи у правящего класса построено там на евгенических принципах, почерпнутых из животноводства, прежде всего на тщательной селекции родительских пар. С момента рождения дети изымаются из родительской семьи и растут в некоем сообществе, что не дает им подхватить типичные для традиционной семьи недуги - соперничество и ревность. Подробные соображения на эту тему высказал и Томас Мор в "Утопии". Нетрудно заметить, что эта модель сыграла важнейшую роль в организации как литературных утопий (у Герберта Уэллса и Оддоса Хаксли), так и реальных коммун (например, Твин Оукс, созданной по модели Б.Ф.Скиннера, которую тот в подробностях изложил в романе-трактате "Уолден-Два").
Заметим, что основные вопросы, поставленные евгеникой, ничуть не утратили актуальность и в наши дни. А некоторые даже приобрели болезненную остроту. Для чего нужны люди? Какое количество людей целесообразно иметь в отдельно взятом государстве и на всей планете? Какие физические и психические качества следует считать благоприятными? Гуманно ли принятое отношение к рождению, болезни и смерти? Имеет ли любой человек право рожать детей? В самом деле, трудно игнорировать тот факт, что умственно одаренные люди практически не оставляют себе замену, а в благополучных семьях рождается все меньше и меньше детей. Даже демократические общества в определенном смысле остаются кастовыми по интеллектуальным показателям, но провозглашают равенство людей, рождающихся с неравноценными возможностями и способностями. С другой стороны, при попытке решать этические вопросы, поставленные евгеникой, постоянно возникает одна и та же проблема приоритета. Что ценнее: конкретная, уже существующая человеческая жизнь, потребности отдельной личности или судьба человечества, глобальные интересы будущих поколений? Евгенисты исходят из того, что наши моральные обязательства относятся ко всем грядущим поколениям, и что дети - не собственность родителей. В большинстве же случаев родители вовсе не задумываются над своей биологической ответственностью перед ребенком и его потомством *. Все эти проблемы волновали авторов социальных утопий (или антиутопий - как мы постараемся показать ниже, однозначно разграничить их не всегда просто) XX века.
* См., напр.: Глэд Дж. Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первый век / Пер. с англ. М.: Захаров, 2005.С 1907 г. в США стали приниматься законы, предписывающие стерилизацию определенных категорий неугодных обществу граждан. Первыми СМИ, отреагировавшими на опасные тенденции государственной евгенической политики, были издания синдиката Херста, предупреждавшие о грядущей насильственной стерилизации 14 млн. граждан Америки. Британские евгенисты тогда постарались откреститься от деятельности таких заокеанских коллег, как Чарльз Давенпорт и Гарри Лахлин - "негативных" евгеников-экстремистов. Однако в те же годы Бернард Шоу в лекции, прочитанной на заседании Лондонского общества евгенического просвещения, сказал: "Некоторые аспекты евгенической политики неизбежно приведут нас к необходимости прибегнуть к газовой камере. Великое множество людей придется убрать просто потому, что другим приходится тратить свое время на то, чтобы заботиться о них" *. Шоу искренне полагал, что лишь евгеническая религия способна спасти нашу цивилизацию от участи, постигшей все предшествующие цивилизации. Называя евгенику религией, Шоу подчеркивал ее мессианский характер.* Цит. по: Black E. War Against the Weak: Eugenics and America's Campaign to Create a Master Race. N. Y., L: Four Walls, Eight Windows, 2003. P. 248.
Смотрины жениха и невесты Гравюра середины XIII в.
Из книги: Мор Т. Утопия. М.: Academia, 1935В 1922 г. знаменитая американская феминистка Маргерит Сэнджер, пропагандировавшая планирование семьи и новейшие методы контрацепции, опубликовала книгу "Стержень цивилизации". Подобно многим другим евгенистам, Сэнджер возмущалась, что страна вынуждена тратить не менее 11 млн. долл. из государственного бюджета, а также около 20 млн. долларов из частных фондов на содержание всякого рода "мертвого груза человеческих отбросов". Полностью соглашаясь с ее доводами, Герберт Уэллс написал в предисловии к труду Сэнджер: "Детей должно быть меньше, да лучше... нам не удастся создать ту общественную жизнь и мир на земле, которые мы задумали, с обузой в виде невоспитанных, необученных толп недоброкачественных граждан" *.
* Wells H.G. Introduction// Sanger M. The Pivot of Civilization. N.Y.: Brentano's, 1922. P. XVI.Евгеника привлекала еще и своим, как тогда представлялось, строго научным базисом. Пространные статистические выкладки и результаты IQ-тестов, дававшие картину общей деградации населения, убедили в верности евгенических концепций несколько поколений: евгеникой увлеклись социалисты-фабианцы и консервативные политики, врачи, педагоги и социальные работники. Все они ожидали, что именно евгеника с помощью профилактических мер, осуществляемых государственными структурами и системой здравоохранения, повлияет на качество генофонда, исправит демографическое положение в стране, уменьшит преступность и повысит общий уровень благосостояния, решительно расправившись с бедностью. Эта странная смесь посылок и выводов, надеемся, прояснится сама собой в ходе дальнейших рассуждений о том, как на все это смотрели Герберт Уэллс и Олдос Хаксли.То, что методы евгенического контроля стали темой их романов, статей и лекций, вполне закономерно. Евгенические идеи получили огромную популярность и были с энтузиазмом восприняты ведущими учеными и литераторами, среди которых Бернард Шоу, Джек Лондон и Хэвеллок Эллис, испытавшие сильное воздействие Герберта Спенсера и Томаса Гексли.
"Дивный новый мир": утопическая антиутопия и ее контексты
Герберт Уэллс еще в 1904 г. выступил с призывом использовать "отрицательные" евгенические методы (методы, сдерживающие появление нежелательного потомства), критикуя программу положительной евгеники (разными способами содействующей появлению потомства с желательными генетическими свойствами), предложенную ее создателем Ф.Гальтоном. По убеждению Уэллса, возможность улучшить человеческий род заключается именно в стерилизации непригодных, а вовсе не в селекции пригодных с целью их разведения. В "Современной утопии" Уэллса, во многом повлиявшей на замысел "Дивного Нового Мира" О.Хаксли, евгенике уделяется большое внимание. Человечество будущего, памятуя о том, что люди - биологический вид, должно быть заинтересовано в устранении психически больных, алкоголиков и прочих бесполезных в социальном отношении индивидуумов. "Дурная порода не должна множиться, если мы не хотим, чтобы ее представители страдали и гибли, а вместе с ними и весь род человеческий" *. Решение этой проблемы заключается в "социальной хирургии", т.е. в изоляции евгенически неблагополучных и в устранении малейшего шанса их размножения. При этом, настаивает писатель, утопическое правительство должно быть настолько же милосердным и вдумчивым, насколько властным и решительным. Он открещивается от тех, кто легко впадает в панику, воображая скорейшую гибель от якобы "стремительного размножения непригодных", и успокаивает: "не будет ни смертоубийства, ни газовых камер". Однако в отношении новорожденных с уродствами и тяжело больных закон гуманной Современной Утопии (в которой, вероятно, даже убийц не будут казнить) должен неукоснительно выполняться: такие младенцы будут уничтожаться, ибо " идеал научной цивилизации состоит в том, чтобы предотвращать рождение слабых" **.
* Wells H.G. A Modern Utopia. University of Nebraska Press, 1967. P. 137.** Ibid. P. 181.Интересно, что, по убеждению Уэллса, "низкоразвитые" индивиды - "класс подлых людей" (the base), по кастовой классификации Современной утопии - не должны быть лишены счастья продления рода: "Законы наследственности слишком загадочны в случаях деторождения у таких людей, и потому следует дать их отпрыскам равный шанс, хотя сами по себе они не пригодны ни для работы, ни для руководства в Государстве" *. Но вот многодетные браки - особая привилегия, которую получают биологически и финансово благополучные семьи. Дети, рожденные вне брака, лишаются какой бы то ни было поддержки государства. Таким образом, в основу демографической политики уэллсовской Утопии положены мальтузианство и "отрицательная" евгеника.* Ibid. P. 269.Что же до защиты расы и расового превосходства, то Уэллс полагал все подобные разговоры чистейшим вздором. Тем более, что в XX в. невозможно всерьез говорить о чистых, несмешанных расах. Уэллс доказывает полное равенство рас, обращая внимание читателей на предвзятость рассуждений тех антропологов, кто доказывал обратное. Рассуждения же о превосходстве арийской крови казались ему просто смехотворными. Нелепыми представляются Уэллсу и утверждения тех, кто видел в полукровках евгенический тупик, равно как и тех, кто видел будущее именно за ними.Художественное и публицистическое творчество О.Хаксли, прямого наследника уэллсовской традиции, освещает чуть ли не все возможные стороны жизни тела - от яйцеклетки до могилы. Body politic (это его термин) предстает в дискуссиях о размножении и предохранении, о типе зачатия и качестве плода, о необходимом и достаточном количестве рожденных или произведенных младенцев, о телесной боли и радости, о долгожительстве и сенильности, и наконец, об умирании, эвтаназии, процедурах похорон или, за отсутствием оных, об избавлении от мертвой плоти. Писал он и о расах и национальностях *. Части его предсказаний в области биологии человека суждено было сбыться - в 1934 было произведено первое искусственное оплодотворение, в 1955 впервые испытано воздействие синтезированного прогестерона на предотвращение беременности, а в 1956 г. был изобретен эновид - первая противозачаточная таблетка, еще при жизни Хаксли получившая широчайшее распространение.
* Подробнее см.: Головачева И.В. Цели и средства: Олдос Хаксли и евгеника // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Сер. 9. Вып. 3. С. 3-19.Евгеника стала ключевой темой центрального произведения Хаксли - "Дивный Новый Мир" (1932), а также многочисленных работ, написанных с 1925 по 1963 гг. Как известно, он имел серьезный "роман с наукой" и весьма основательно разбирался в довольно внушительном количестве дисциплин. Нетрудно показать, что в "Дивном Новом Мире" нет ни единого прогноза или оценки, которые не вытекали бы непосредственно из известного науке, в частности, биологии, в конце двадцатых годов. Проблема, скорее, в оценке того, насколько справедлива традиционная рецепция романа, трактуемого как тотально анти-уэллсовская сатира, призванная, якобы, ужаснуть публику глобалистской и утилитаристской социально-биологической конструкцией - Мировым Государством. Другой вопрос заключается в том, насколько приемлемой, научной и перспективной представлялась самому Хаксли евгеника и неомальтузианство.Рецепция евгенических концепций писателем подлежит проверке реальными фактами, то есть всей совокупностью его собственных текстов, равно как и чужих известных ему текстов, посвященных действительному положению в биологии и социально-биологическим прогнозам. Оказывается, что для самого Хаксли "Дивный Новый Мир" - не совсем антиутопия и не совсем сатира. Хотя, конечно, и не утопия в привычном для нас смысле. Именно ощущение неизбежности и даже необходимости "дивного нового мира" и его полной неприемлемости для традиционного морального сознания, несовместимость его с глубинными ценностями нашей культуры и сообщает книге интеллектуальный и моральный драматизм и даже трагизм, резко выделяя ее из множества беллетризованных "научных" трактатов об идеальном или страшном будущем. Но все это становится по-настоящему очевидно лишь тогда, когда мы смотрим на "Дивный Новый Мир" в контексте всего творчества писателя.
Несмотря на то, что ошибочность мальтузианской формулы прогрессий (знаменитая мысль, что численность населения растет в геометрической прогрессии, а производство средств жизни - лишь в арифметической) была доказана еще при жизни Хаксли, тот до конца своих дней оставался убежденным приверженцем этой концепции *. В этом, как и во многом другом, он оказался противником коммунистов, которые вслед за Марксом и Энгельсом возмущенно отвергали саму идею необходимости ограничивать рост населения, считая, что подобная политика на руку лишь правящим классам. Вместе с тем Хаксли прекрасно понимал, что отказ от деторождения может быть связан отнюдь не только с экономической необходимостью иметь ровно столько людей, сколько можно прокормить. Причины ограничительной демографической политики могут иметь классовый или евгенический характер. В "Дивном Новом Мире" выбор количества и качества "плод" (пригодных для донорства женщин, добровольно отдающих яичник для последующего искусственного оплодотворения и клонирования зародыша) как экономически, так и политически целесообразен для Мирового Государства, обеспечивающего, таким образом, счастье всех и каждого.
* Так, уже в 1956 г. было подсчитано, что если население Земли действительно увеличится в соответствии с очевидно неверной закономерностью, выведенной Мальтусом, то к 2330 г. на планете будут проживать 173,5 млрд людей, которых можнобудет разместить разве что стоя.Но, может быть, важнее другое - вполне научное понимание того, что ко всем "данным науки" в подобных вопросах следует подходить с большой осторожностью. "Разумеется, все эти изумительно простые теории, основанные на концепции естественного отбора, следует принимать весьма осторожно. До того, как мы их примем на веру, следует все же выяснить, действительно ли естественный отбор отбирает, и как он это делает. <...> Менделисты привели к тому, что чрезвычайно ободряющая и вдохновляющая эволюционная философия теперь выглядит несколько сомнительной" *.* Huxley A. Letters / Ed. by Gr. Smith. New York - Evanston: Harper & Row, 1969. P. 242.Откликаясь на дискуссии о расах, их смешении и чистоте, которые стали особенно ожесточенными вследствие дисгенических результатов Первой мировой войны и последующего спада рождаемости, Хаксли уже в 1925 г. отмечал смехотворность всех "научных" споров о наследственности и о превосходстве нордической крови над дегенерирующей средиземноморской кровью на основании пока еще скудных данных *. А ведь в те годы даже теоретики более умеренных взглядов, ничуть не смущаясь, утверждали, что потомки итальянских гениев Возрождения деградировали столь заметно, что квота на их иммиграцию в США не должна превышать нескольких сотен человек в год. Обращаясь к известным фактам эволюционной теории, Хаксли утверждает: в животном мире ничего подобного не наблюдается. И либо факт вырождения является продуктом фантазий ученых расистского толка, либо следует уточнить, что речь идет о вырождении как о приобретении негативных признаков в результате патологического влияния среды. А как известно из генетики, к тому времени доказавшей ошибочность ламаркизма, приобретенные свойства и черты не наследуются. Следовательно, ни о каком наследственном вырождении не может быть и речи. Что до оценки способностей, то последние могут просто оставаться непроявленными в зависимости от благоприятных или неблагоприятных факторов среды. Кроме того, они могут быть задействованы лишь частично, не столь полно, как, например, в эпоху Леонардо да Винчи.* Заметим, что Хаксли еще раз вернулся к вопросу о геополитических последствиях "недонаселенности", в частности Британии. См. статью "Спланированное общество" (1937) (Huxley A. The Planned Society // Aldous Huxley. Complete Essays. Chicago. Ivan R. Dee, 2001. Vol. IV. P. 172-187).Но считал ли Хаксли, что "все равны"? Ничего подобного! Он писал о необходимости интеллектуальной селекции. В статье "Будущее прошедшего" (1927) читаем: "Результаты, достигнутые психологией и генетикой, подтверждают сомнения, к которым привел практический опыт. Мы более не верим в равенство и возможность совершенствования. Мы знаем, что воспитание (nurture) не может изменить природу (nature), и, что никакое образование или доброе правление не сделают человека полностью добродетельным или разумным, или что они приведут к устранению животных инстинктов. В том Будущем, которое мы себе представляем, будет применяться евгеника с целью улучшить человеческую природу, а инстинкты в этом случае будут не безжалостно подавляться, а, насколько возможно, сублимироваться так, чтобы проявляться в социально безвредных формах. Дети разных типов будут получать различное воспитание" *. Общество счастливого будущего представлялось ему организованным в виде иерархии по интеллекту. На основе интеллектуального естественного отбора образуется кастовая система (те самые альфы, беты и гаммы "Дивного нового мира"). Форма правления должна быть аристократической в буквальном смысле слова, править должны лучшие. Однако фантазия Хаксли подсказывала ему и другой поворот событий, при котором евгеническая селекция устранит низшие касты. В таком случае демократия сможет возродиться в совершенно новом виде.* Huxley A. The Future in the Past// Aldous Huxley. Complete Essays: Chicago Ivan R. Dee, 2000. Vol. II. P. 93.Идея равенства вызывала у Хаксли здоровые сомнения. Вновь начавшиеся разговоры об уравнительных возможностях воспитания привели к раздраженному выпаду со стороны писателя в адрес бихевиористов, казалось, возродивших идею Гельвеция относительно бесспорной эффективности воспитания и малой значимости наследственности. Хаксли находит эти утверждения смехотворными в свете новейших доказательств теории наследственности.Большинство идей репродукции, из которых вырос "Дивный Новый Мир", были заимствованы из книги Бертрана Рассела "Научное мировоззрение" (1931). Рассел, в частности, предсказывал такое положение вещей, при котором интеллектуальная аристократия станет наследственной. Этот прогноз, хоть и не получил воплощения в романе, но, очевидно, накрепко засел в сознании Хаксли. Говоря о разумности селекции, сегрегации и стерилизации, Рассел и Хаксли вполне логично предполагали, что развитие цивилизации в этом направлении может поставить личность в чудовищную зависимость от произвола хирургов, биохимиков и экспериментальных психологов. Хаксли, благодаря исключительной наблюдательности, быстрее иных мыслителей осознал, что человечество уже фактически достигло этих рубежей.
Начиная с 1927 года, становится заметна противоречивость и непоследовательность рассуждений писателя на евгенические темы. В статье "Упадок семьи" Хаксли ставит неожиданный, на первый взгляд, вопрос: "Будут ли по-прежнему рождаться дети?" Ответ на него, как ему кажется, очевиден - "они будут появляться на свет, но все меньше и меньше, пока не будет достигнут удовлетворительный минимум". (Через несколько лет в статье "Дети - государственная собственность" [1930] он подтвердит свои опасения по поводу упадка семьи в результате новых предпочтений отдельной личности, равно как и государства - предпочтений, приводящих к очевидному преобладанию малодетных семей.) В 1927 г. он еще не называет такую демографическую тенденцию расовым самоубийством. Однако уже в "Заметке о евгенике" (1929) Хаксли, очевидно, увлекшись популярной тогда риторикой "вырождения" и как будто предав забвению собственные возражения двухлетней давности, твердит об опасности для демократии со стороны тех, кто рожден умственно неполноценными: они будут многочисленней "сильных, умных и активных".
Основная причина "вырождения" - различные показатели рождаемости в разных группах населения. С одной стороны, физически и умственно неполноценным предоставлена возможность размножаться, так как этому способствуют благоприятные санитарно-гигиенические условия и процветающий гуманизм. С другой же стороны, представители высших социальных и профессионалльных слоев населения не склонны воспроизводить себе подобных в таких же количествах, как и люди "без определенных занятий". Более того, эти последние, если им удается подняться из низов в верхи, "как правило, не сохраняют способности к размножению, характерные для тех слоев, из которых они произошли, а перенимают привычки к контролю над рождаемостью, принятые среди представителей своего нового класса. Иными словами, <...>высшие индивиды становятся все стерильней по мере продвижения наверх" *.
* Ibid., P. 281.Писателю представлялся неоспоримым один из самых популярных тогда аргументов в защиту евгеники как основы государственной политики: вырождающееся общество не сможет противостоять евгенически благополучной стран е-сопернице. Так евгенический дискурс постепенно переходит в план геополитики, а в следующем абзаце статьи - и вовсе в план расистский: "Белые расы окажутся во власти цветных рас, а лучшие белые люди окажутся во власти худших белых" *. И это у автора, который отстаивает равенство рас как научный факт!* Ibid. P. 282.В "Заметке о евгенике" обсуждаются различные предложения евгенистов. Хаксли сравнивает идеи Джона Холдена и двух родственников Чарльза Дарвина - Эразмуса и Леонарда. Наиболее интересен отклик Хаксли на книгу "Необходимость евгенической реформы" Леонарда Дарвина (сын Чарльза Дарвина, с 1912 г. президент, а затем вице-президент Британского Евгенического общества). Труд был опубликован в 1926 г. Его автор говорит, что пока не выработано четкое представление об евгенической норме, но существуют доказательства корреляции между евгеническим уровнем человека и его способностью зарабатывать деньги. Хаксли соглашается, что это - важное качество и что государству следовало бы материально поддерживать евгенически перспективных граждан. По всей видимости, тогда писатель, подобно большинству интеллектуалов, не задумывался о безнравственности самой идеи и практики стерилизации неудачников. Как ни странно, не смущала Хаксли и очевидная несостоятельность гипотезы о наследовании таких черт характера, как "целеустремленность и честолюбие". Единственное, что волновало его тогда - это социальные последствия такой евгенической политики. В самом деле, в подобном обществе исключительно сильные, здоровые и удачливые особи оказались бы перед необходимостью постоянно бороться за место под солнцем с себе подобными, т.е., как он выразился, "пребывали бы в состоянии хронической гражданской войны": "Если евгенисты слишком ревностно подойдут к вопросу улучшения расы, они лишь добьются того, что погубят ее" *. Поэтому-то Хаксли предусмотрительно заявляет о необходимости установить разные касты. Не может же, в самом деле, население состоять исключительно из почтенных мудрецов, занятых решением математических задач и размышляющих о структуре вселенной, как придумано Бернардом Шоу в "Назад к Мафусаилу", или из самураев, как в уэллсовской утопии 1923 г. "Люди как боги"! Хаксли напоминает нам, что Уэллс видел выход в следующей организации труда: представители высшей касты будут по очереди выполнять работы, не предполагающие ни высокой квалификации, ни творческих усилий.* Ibid. P. 285.Хаксли считает малоправдоподобной подобную картину будущего. Гораздо благотворнее для функционирования государственной машины могла бы стать кастовая система, при которой большая часть населения не отличается особым интеллектуальным потенциалом, избегает ответственности и, что самое главное, стремится к подчинению.(Вот она, точка радикального разрыва с прогрессистcкой, гуманистической традицией Нового времени, носителями которой оставались "традиционные" евгенисты! При всем шокирующем характере некоторых конкретных рекомендаций, их основной посыл - совершенствование индивидуального человека как видового существа - вполне вписывается в эту традицию. Хаксли же считает возможным и желательным искусственно "ухудшить" "человеческий материал" в интересах стабильности социального организма как целого.)
В дальнейшем Хаксли развивает эту мысль, полностью опровергая пророчество Бернарда Шоу. При этом он исходит из следующего соображения: устраняя одну проблему (скажем, евгеническую, т.е. проблему неравных способностей), мы создаем другую проблему - например, такую: что делать в век тотальной победы научно-технического прогресса одинаково одаренным людям в свободное время. Отмечая, что это вопрос, прежде всего, экономический, Хаксли обращается к вопросу потребления, ибо не могут же в самом деле все занятия сводиться к творчеству и размышлению! Кроме того: "Лишь продолжительное разведение и селекция особой породы homo sapiens может породить популяцию математиков и логиков; и хотя, возможно, евгеника и будет широко применяться, никакой евгенист не сделает такую глупость, как выведение лишь одного вида людей, особенно такого, что окажется неспособным справляться с обыкновенными делами, из которых состоит каждодневное существование" *.
* Huxley A. The Problem of Leisure // Aldous Huxley. Complete Essays. Vol. III. P. 338.Но стоит чуть поменять ракурс рассуждений, и традиционные ценности вновь оказываются определяющими. Когда он переходит к вопросу о необходимости сохранить внутреннее разнообразие человеческого рода, главная линия аргументов - не генетическая, а ценностная. Так, в статье "Паскаль" (1929) писатель, вновь обратившись к концепциям Леонарда Дарвина, утверждает: избавившись от больных и всякого рода неудачников (какова бы ни была причина их неудач - ничтожный или слишком мощный интеллект, слабость характера или жецентричность), - мир окажется населен исключительно Бэббитами, полностью обезопасив себя от появления Мышкиных. Хотя кастовой системе "дивного нового мира" Мышкины, вроде бы, и не нужны... Хаксли также настораживала все еще популярная риторика Макса Нордау и его последователей, не видевших особой роли болезни в творчестве и озарении - как, например, эпилепсии у Достоевского. Сторонники утилитарного подхода не находили ровно никакого применения "безумным гениям". Художник приравнивался ими к тривиальному безумцу или, в лучшем случае, невротику. "Но даже если можно было бы доказать правоту этих людей и то, что все гении были невротиками, сифилитиками и туберкулезниками, то бы ровным счетом ничего не значило; возможно, Шекспир относился к тем, кого праведный евгенист кастрировал бы немедленно, однако, это вовсе не помешало тому написать "Антония и Клеопатру" и "Макбета". <...> Обвинения медицинского характера со стороны слишком нормальных не имеют никакого отношения к делу, они были бы и вовсе смехотворными, если бы те, кто их выдвигает, не составляли опасное и влиятельное большинство" *.* Ibid. Huxley A. Pascal // Aldous Huxley. Complete Essays. Vol. II. P. 386.Тот факт, что евгенисты, следуя за Леонардом Дарвином, очевидно направляют свои усилия на создание мира Бэббитов, чья наследственность предрасполагает к финансовому успеху, серьезно тревожил Хаксли. Таким образом, евгеника видится ему как внутренне противоречивая, а значит, не вполне научная теория. В самом деле, она стремится культивировать высшую расу, но, не будучи способна принять во внимание биологическое и психологическое разнообразие человеческих типов, готова отказаться от того самого материала, который порождает гениальность и одаренность. Впрочем, и профессиональные евгенисты постепенно пришли к выводу о бесценности разнообразия, являющегося источником силы. Лишь в некоторых случаях, например, при наличии наследственных заболеваниях, такое "разнообразие" взывает к дифференцированной оценке и ограничению. Но для Хаксли здесь, безусловно, ценностная сторона дела преобладала - не случайно в его дискурсе доминируют литературные образы и фигуры писателей: Бэббит, Мышкин, Шекспир...Евгеника, фашизм, демократия...
В тридцатые годы под влиянием Великой депрессии некоторые видные евгенисты вновь заговорили о непосильном бремени, которое лежит на государстве, вынужденном поддерживать дисгенических, неблагополучных граждан. Шокирующе звучат сейчас слова, которые произнес тогда брат писателя выдающийся генетик и евгенист, будущий генеральный директор ЮНЕСКО Джулиан Хаксли: "Низший слой общества <...> менее одаренный генетически <...> не должен иметь слишком легкий доступ к пособиям и бесплатному больничному лечению, чтобы удаление последнего барьера естественного отбора не слишком облегчило этому слою деторождение и выживание потомства. Затянувшаяся безработица должна служить основанием для возможной стерилизации" *.
* Цит. по: Bajema, С. J. Eugenics Then and Now. Stroudsburg: Dowden, Hutchinson & Ross, 1976. P. 257.В статье "Неужели мы глупеем" (1932) Олдос Хаксли указывает на выход из сложившегося демографического кризиса: следует создать экономическую ситуацию, которая сделала бы усиленное воспроизводство интеллекта весьма выгодным для социально успешных классов. Евгенически удачные семьи получат существенные налоговые льготы и существенное повышение зарплаты с каждым новым ребенком - а никаких других повышений зарплаты быть не должно. Статью венчает мораль: "Давайте предотвратим истощение наших ресурсов!" *. Нет никаких сомнений, что под нашими ресурсами Хаксли понимал генофонд интеллектуальной элиты и класса профессионалов.* Huxley A. Are We Growing Stupider? // Aldous Huxley. Complete Essays. Vol. III. P. 324.Но, не задаваясь пока вопросом о моральности евгенического контроля в принципе, Хаксли все же счел нужным предупредить в радиовыступлении о возможности практического манипулирования евгеническими приемами отнюдь не с целью улучшения конкретной расы или человечества в целом, а с дисгенической целью - намеренно снизить средний интеллектуальный уровень. Причины для выбора дисгенической политики очевидны: совершенный человек малопригоден для массового производства и массового потребления. Совершенная личность неудобна, государственной машине куда легче управлять массой "недоумков". Так, наряду с художественным предупреждением в "Дивном Новом Мире" (по сути - предупреждением об опасности тех самых взглядов, которые он сам же во многом разделял!), Хаксли счел необходимым дополнительно обсудить вопрос об опасных тенденциях в прикладной науке. Заметим, что в начале тридцатых тема допустимой меры вмешательства медиков и государственных чиновников в частную жизнь практически не дискутировалась.Хаксли до конца жизни был увлечен евгеническими вопросами. Он нисколько не сомневался, что любые блага цивилизации окажутся совершенно бессмысленными, если конкретные личности не будут в состоянии их воспринять и адекватно использовать. Никогда не изменял он и своему убеждению, что некачественное и самоубийственно избыточное население - главная угроза демократии. Говоря о проблемах перенаселенности и контрацепции, он настаивал на том, что их следует рассматривать в рамках "превентивной этики", или "моральной профилактики" - уменьшения таких зол, как голод, насилие и небрежное обращение с детьми. Дорога к тоталитаризму, в его представлении, пролегает от перенаселенности через безработицу, бедность, социальную напряженность и далее с ускорением через общественные беспорядки и хаос к диктатуре коммунистической партии или военному режиму. В статье "Расовая история" (1934) на примере популярного в то время примера с иммиграцией в США Хаксли вновь спорит с теорией расового неравенства и вновь противопоставляет ей теорию неравенства социально-генетического. "Сейчас почти не вызывает сомнения тот факт, что большинство новых иммигрантов были весьма низкого качества. Но было ли это расовым дефектом?" *
* Ibid. P. 377.Ссылаясь на исследования Эрнеста Лидбеттера, автора монографии "Наследственность и социальные проблемы" (1933), Хаксли делает два вывода. Во-первых, евгеническая неудовлетворительность новой иммиграции объясняется не расовыми причинами, а классовыми: иммигранты новой волны происходили из низших, самых неблагополучных слоев населения Европы. Во-вторых, существует определенная корреляция между способностью добиться материального успеха и качеством интеллекта. Таким образом, дискриминация со стороны иммиграционных властей должна быть направлена не против расы, а против недостатка интеллекта. "Страна, прежде всего, нуждается в мозгах, а не в голубых глазах" *.* Ibid. P. 388.Особенно резким стало его осуждение национализма в виду событий в нацистской Германии (статья "Затмение разума", 1934). Впрочем, подавляющее большинство европейских и американских евгенистов предпочли тогда развести генетику и расовую теорию. В 1939 г. выдающиеся евгенисты по обе стороны Атлантики объявили расистскую евгеническую теорию ненаучной. Слово "евгеника", впрочем, не было опорочено - этот термин свободно употреблялся еще на симпозиумах и в научных публикациях 1960-х г. ** См.: The Humanist Frame/ Ed. Julian Huxley. N.Y.: Harper, 1962. Там же статья Олдоса Хаксли "Возможности человека" (Human Potentialities. Ibid., P. 415-431); Our Crowded Planet: Essays on the Pressure of Population/Ed. Fairfield Osborn. Garden City: Doubleday, 1962.; Материалы Бостонского Симпозиума, организованного фондом Ciba в1963 г. Man and His Future/ Ed. Gordon Woltenholme. Boston, Toronto: Little, Brown, 1963. Участниками Симпозиума были, в частности, биологи евгенического толка Германн Меллер и Джон Холдейн, нисколько не изменившие своих взглядов по сравнению с 1920-30 гг. Это был первый съезд медиков, генетиков и общественных деятелей, где обсуждались вопросы медицинской этики. Олдос Хаксли также принимал участие в дискуссиях. Лишь в 1973 г. сказались последствия антиевгенической кампании. Периодические издания постарались убрать слово евгеника, заменив его на генетику. Евгенические общества предпочли переименовать себя в общества по изучению социальной биологии, демографии, антропологии и генетики.С середины 1930-х Хаксли хотя и не отказывался публично от своих мыслей о кастовом обществе, предпочитает обсуждать вопросы с привычной точки зрения демократии и гуманизма, хотя конкретные его положения с представлениями о том и другом порой как-то не вяжутся. В работе "Что происходит с нашим населением?" он вновь высказывает решительную поддержку опасениям по поводу усиливающегося численного превосходства худших. Кроме привычных аргументов в пользу стерилизации огромного количества непригодных граждан, он приводит и следующие:1. Стерилизация - не то же самое, что кастрация.Однако, как отмечает Хаксли, по моральным соображениям большинство медиков отказывается идти на такую операцию, если она должна быть проведена ради евгенической цели, ибо таковая не прописана в законе. Писателю понятно и симпатично такое отношение, однако он выражает надежду на то, что будет принят новый законопроект Евгенического общества касательно стерилизации "по биологическим соображениям". Он называет эту меру весьма умеренной. Она представляется ему далеко недостаточной. Ведь стерилизация умственно отсталых не решает вопроса о "проблемной группе" населения. "Если мы намерены существенно снизить количество слабоумных, то непропорционально высокий уровень воспроизводства пограничных индивидуумов, принадлежащих к так называемой проблемной группе, должен быть каким-то образом снижен" *. Правда, писатель не предлагает конкретных шагов для решения этой задачи - он оставляет ее заботам Правительства будущего. Очевидно, что Хаксли в принципе согласен с тем, что принадлежность к группе социального риска может передаваться по наследству.2. Стерилизация является почти безвредной терапевтической мерой.
3. Стерилизация санкционирована законодательством Соединенного Королевства, Швейцарии, Германии. Она применяется в половине штатов США.
* Huxley A. What Is Happening to Our Population// Aldous Huxley. Complete Essays. Chicago: Ivan R. Dee, 2001. Vol. III. P. 404.С позиции демократов, подобный евгенический тезис и предлагаемые меры - проявление войны богатых против бедных. Хаксли, разумеется, согласен с тем, что следует сохранять здоровый скептицизм в отношении, зачастую, сомнительного альтруизма властей. Однако он возражает демократам, доказывая, что их позиция ненаучна. Во-первых, евгенисты вовсе не предлагают стерилизацию как альтернативу улучшению условий жизни. Во-вторых, евгеника доказала, что неполноценные люди в основном рождаются у проблемных родителей. Из этой, весьма сомнительной, посылки Хаксли делает вовсе сомнительный, с точки зрения логики, вывод: "те, кто составляет проблемную группу, потому и входят в нее, что являются умственно неадекватными". В-третьих, интеллектуально-дефектное население представляет главную угрозу демократии, ибо оно готово приветствовать любую диктатуру, так как она освободит их от необходимости выбора, от ответственности и тягот самоуправления. И, наконец, в-четвертых - здесь он приводит аргумент этического характера - дети дисгенических родителей более других детей подвергаются насилию в семьях; кроме того, известно, что 75% всех преступников также принадлежат к этой категории "неполноценных". Правда - и это очень важная поправка писателя - и у них могут рождаться нормальные дети. Но и в этом случае последних можно только пожалеть. Таковы ответы Хаксли на возражения демократов.Что же до доводов католической церкви против стерилизации, то Хаксли считал, что с ними спорить и вовсе бессмысленно.
Спустя более, чем десять лет писатель пишет гораздо более продуманный текст, посвященный демографии и, в частности, евгенике. Статья "Размышления о прогрессе" (1947) *, по-существу, начинается с повторения основных тезисов предыдущих статей. Но затем следует весьма характерное для писателя замечание: широкомасштабный евгенический эксперимент такого рода возможен лишь под эгидой всемирной диктатуры. Очевидно, что большего кошмара Хаксли и представить себе не мог.
* Huxley A. Reflections on Progress // Huxley and God: Essays on Religious Experience /Ed. J. Bridgeman. New York: The Crossroad Publishing Company, 2003. P. 102-103.Далее следует важнейшее рассуждение. По сути, впервые в его публицистике озвучивается вопрос не только о целесообразности, но и об этичности евгенического вмешательства. Но главное то, что писатель сам отвечает на вопрос о приоритах: "Критерии, по которым мы оцениваем биологический прогресс, непригодны для оценки человеческого прогресса. Ибо биологический прогресс рассматривается в отношении лишь вида в целом, в то время как невозможно реалистично рассуждать о человечестве без того, чтобы не рассмотреть личность, а не только род, к которому эта личность принадлежит. Нетрудно представить себе такое положение вещей, при котором род человеческий достигнет успеха за счет составляющих его людей, если рассматривать их как личности. Если прибегнуть к собственно человеческим критериям, то такой биологический прогресс будет оценен как более низкая, недочеловеческая стадия" *.* Ibid. P. 104-105.Ясно, что Хаксли имеет в виду такое положение вещей, когда потребности свободной личности будут принесены в жертву абстрактным потребностям биологического выживания человечества. Ясно и другое - корреляция между счастьем индивидуума и благополучием социума может оказаться намного сложнее ожидаемой. В самом деле, без выживания человечества в целом вряд ли имеет смысл говорить о потребностях личности. После двух мировых войн и трех глобальных революций, утверждает писатель, совершенно ясно, что корреляции между прогрессом и общественной моралью не существует, а, следовательно, и биологический прогресс, понимаемый в данном случае как специфический контроль над средой, вряд ли будет гарантией того, что общественные нравы смягчатся, а отдельная личность станет счастливей. Далее Хаксли рассуждает о трудности измерения счастья, замечая, что слишком часто в XX в. благополучие достигалось ценой личной свободы. Что же до прогресса, то он может и должен оцениваться, прежде всего, в отношении конкретной личности. Задачей человека в таком случае является культивирование счастья и добродетели на протяжении всей своей жизни, которая по самой своей природе непрогрессивна, тем более, что стечение обстоятельств слишком часто бывает неблагоприятным. Хаксли приходит к заключению, что счастье и творческая реализация индивидуума гораздо больше зависят от его системы взглядов, от жизненной философии, нежели от стечения обстоятельств, воли властей и достижений науки. Выход, следовательно, в том, чтобы найти такую систему идей и верований, которая бы укрепляла ощущение радости, жажду творчества и его воплощение. Взгляды, не ведущие к этому, должны быть отвергнуты.Системами мировоззрения, благоприятными для поддержания счастья, представляются писателю такие религии, как христианство, индуизм и буддизм. Среди философских систем он выделяет единственную - стоицизм: "Стоицизм пережил стоиков. Так мы называем попытки людей достичь независимости от окружающей среды и контроля над ней психологическими способами, а не мутацией и селекцией, или <...> все более продвинутой техникой" *.
* Ibid. Р. 118.Что же до мальтузианских верований Хаксли, то, надо заметить, у него были основания для того, чтобы вновь и вновь обращаться к вопросу о сокращении рождаемости. Никакие доводы против мальтузианства, в особенности возражения католической церкви против контрацепции, его не убеждали. "Религия - это организованная забота о человеческой судьбе - судьбе личности <...> и судьбе биологического вида. Меж тем, перед лицом самой серьезной проблемы, перед которой когда-либо вставал человеческий род - проблемы стремительно возрастающего перенаселения - Римская католическая церковь, похоже, игнорирует ответственность религии за нашу общую судьбу" *. Говоря об угрозе того, что позже получило название "демографический взрыв", Хаксли утверждает, что евгеника, подобно Церкви, стремится осуществлять идеологический контроль - ведь и Церковь посягает на телесное, ограничивая свободу конкретного человека выбирать то, как именно ему поступить с собственным телом.* Huxley A. Preface // Sulloway A.W. Birth Control and Catholic Doctrine. Boston: Beacon Press, 1959. P. XII.Не отказывался Хаксли от этих взглядов и в пятидесятые годы, хотя и с большим вниманием стал относиться к роли социальной среды. В университетских лекциях он отмечал: "Если мы хотим быть евгенистами, то мы также должны быть и социальными реформаторами, ибо какой прок выращивать прекрасную породу людей, если условия их жизни столь плохи, что культивированные нами превосходные способности не могут быть реализованы. И, напротив, бессмысленно создавать восхитительной среду, если полученный по наследству материал столь дурного качества" *.* Huxley A. The Human Situation: Lectures at Santa Barbara. N.Y.: Harper &Row, 1977. P. 239.В своей последней книге "Литература и наука" (1963) писатель рассуждает о необходимости новой нравственности - о планетарном сознании, диктующем людям правила взаимодействия друг с другом, с миром, с Природой. Проблема перенаселенности, самоубийственной экологической политики настоятельно взывают к новому этическому императиву (и даже к новому художественному языку - таков основной посыл этого произведения) - к требованию бережного, религиозного отношения к Природе. Печальное состояние экологии, как обычно в текстах Хаксли, увязывается с "мальтузианским" кошмаром. В последней утопии "Остров" (1963) писатель, как и прежде, настаивает на том, что контроль над численностью населения - краеугольный камень гармонично сконструированного государства. Вероятно поэтому на острове Пала техника тантрического сексуального самоконтроля нее же по необходимости дополнена презервативами и ранним сексуальным просвещением. Таким образом, в том, что касается мальтузианства, два столь различных общества, как Пала в "Острове" и Мировое Государство в "Дивном Новом Мире", достигли бы полного согласия и взаимопонимания. Кроме того, хотя на острове дети рождаются традиционным путем, все больше людей добровольно участвуют в специальной евгенической программе, предусматривающей подбор родителя и искусственное оплодотворение.Подобно Уэллсу и Шоу, Хаксли изначально был и навсегда остался неизменным почитателем основных евгенических идей. В оправдание периодическим вспышкам евгенического экстремизма этих и многих других писателей вспомним, что они разделяли мнения многих великих ученых той эпохи. И те, и другие равно повинны в грехе утопизма, столь широко распространенном в XX в.
Попытки возродить евгенику в ее самых изуверских формах в наши дни опираются на достижения прикладной генетики. Не за горами время, когда геномы буквально всех жителей планеты будут полностью охарактеризованы и размещены в электронных банках данных. А это означает, что наша судьба будет в руках шантажистов, кадровиков и, что особенно опасно, честолюбивых и лишенных сострадания ученых. Все вопли о "правах человека" и прочих "общечеловеческих ценностях" замолкнут перед прагматической целесообразностью дифференциации людей по особенностям их генетики. Этот склонен к агрессии, у этого - повышенная забывчивость, ну а тот - по своим генам наверняка бабник… Не принимать на работу, стерилизовать, ограничить образование и т.д, и т.п.
Поэтому особенно настораживают якобы научные статьи, в которых обществу под прикрытием красивых слов и добрых намерений предлагают добровольно и самоубийственно отказаться от всего человеческого. Разумеется, ради пользы дела...
VIVOS VOCO!
